Боевой расчет «попаданца» - Страница 67

— Отбой!

На сегодня всё, и мы возвращаемся в землянки. Главная тема бурных обсуждений — кто сбил? Поди разбери, два полка стреляли, но все уверены, что, по крайней мере, второй — точно наш. Громкая дискуссия мешает мне заснуть, и я обрываю ее.

— Какая разница? Наш? Ваш? Главное, что оба отлетались и никого бомбить больше не будут. И второй раз их сбивать не придется. А сейчас всем спать, подъем будет по распорядку!

Утро началось как обычно. Привычно пролетел немецкий разведчик, мы его привычно обстреляли. В положенное время прибыла полевая кухня. Батарея, гремя алюминием котелков, выстроилась в очередь. И тут словно порыв ветра прошелестел: сегодня утром немцы прорвали наш фронт на стыке двух армий. Началось.

Сегодня на обед гороховый суп из концентратов и пшенная каша на воде с опостылевшим «машинным» маслом. Выскребая остатки каши из углов крышки, я прикинул, когда нам ждать в гости немецкие «ролики». До фронта сто восемьдесят километров, средний темп наступления немецких танковых групп летом сорок первого около тридцати километров в сутки. Удастся им выдержать его сейчас? Вероятно, да, парировать танковые удары немцев наши генералы еще не научились. Опять с колес, не одновременно и не в том направлении, плюс господство люфтваффе в воздухе. Хотя танков у нас сейчас много, вероятно, даже больше, чем у немцев. Значит, могут и придержать фрицев на сутки-двое, но окончательно не удержат. Выходит от шести до восьми дней. А что дает нам это знание? Да ничего! Все равно никто сейчас не поверит в то, что через неделю здесь будут немцы. А через двое-трое суток уже будет поздно пить «Боржом». Остается ждать.

«Воздух!», и буквально тут же «К бою!». Ненавижу фрицев — поесть спокойно не дали. Сами уже небось пожрали и даже до нас долететь успели, а то, что до нашей батареи кухня долго добирается, ни с какого бока их не волнует. Дожевывая на ходу, бежим к орудию. Первая волна состоит из двенадцати «хейнкелей», прикрытых истребителями. Наши ястребки подняться в воздух опять не успели, и встречать их приходится нам.

— Огонь!

Г-г-г-гах! Г-г-г-гах! Г-г-г-гах! Г-г-г-гах! Черные пятна разрывов ложатся все ближе и ближе к цели. Сейчас, сейчас, еще немного… В дело вступают другие батареи, ковер разрывов становится все гуще, а интервалы между разрывами все короче.

— Воздух над третьим!!!

Мой взгляд рванулся в направлении третьего ориентира. Пара «мессеров», воспользовавшись отсутствием истребительного противодействия, решила «причесать» нашу батарею. Самолеты заходят в атаку с пологого пикирования. В наиболее выгодной позиции для отражения этой атаки оказывается первое орудие первого взвода, ему ее и отбивать, остальные продолжают стрельбу по основной цели. Командир орудия что-то орет расчету. Из-за грохота выстрелов ничего не слышно, я вижу только, как он открывает рот. Орудие рывком разворачивается в направлении опасности, но выстрела нет — заряжающий замер со снарядом в руках, не в силах отвести взгляд от пикирующей смерти. Командир подскакивает к заряжающему и в ухо ему — бац! Этого оказывается достаточно: снаряд тут же оказывается в стволе.

Гах! Бах! Та-та-та! В интервале между залпами одиночный выстрел прозвучал весьма отчетливо. И тут же взрыв — прямое попадание! Один шанс из ста тысяч! Самолет с оторванным крылом потянуло в сторону, он успел пару раз перевернуться вокруг продольной оси, прежде чем плашмя врезался в землю. Отлетело в сторону второе крыло, шлейф черно-оранжевого пламени протянулся за фюзеляжем, двигатель сорвался с моторамы и закувыркался по степи. Красота! Фантастика!

— А-а-а-!

В восторге орут все, кто хоть на секунду смог отвлечься и увидеть незабываемое зрелище. Второе, оторванное снарядом крыло упало на землю гораздо позже, чем сам самолет, и довольно далеко от места его падения, с другой стороны огневой позиции. Второй «мессер» выпустил короткую, неприцельную очередь и, используя набранную на пикировании скорость, свечой ушел в небо. Отбились. Залп батареи снова становится четырехорудийным. А вскоре немцы выходят из нашей зоны поражения. Едва прозвучало «Отбой!», как все бросаются поздравлять расчет, сбивший «мессера». Остатки истребителя горят жарким бензиновым пламенем, в полусотне метров лежит металлическая глыба, перемазанная черноземом, — двигатель.

Не успели остынуть страсти, как снова доносится «К бою!» — на подходе девятка двухмоторных «юнкерсов». Идет вторая волна немецких бомбардировщиков и истребителей. На подходе ее перехватывают наши истребители, в воздухе закипает бой. Время от времени из воздушной свалки вываливаются горящие точки. Но вот истребители метнулись в сторону — теперь наступает наше время.

Г-г-г-гах! Г-г-г-гах! Г-г-г-гах! Г-г-г-гах! Немцы вынуждены выполнять противозенитный маневр, научили мы их уважать нашу стрельбу. Потерь у них нет, но и скоординированной атаки на город не получается. Ну, почти не получается. На отходе на них опять наваливаются наши истребители. В здешней дивизии каких только истребителей нет, даже «харрикейны» одно время летали, но сейчас куда-то исчезли. Основу ее самолетного парка составляют «миги», еще из современных — штук десять «лагов». Есть несколько «ишаков» и «чаек». Но исправных самолетов всего три десятка, не больше.

— Отбой!

Только расслабились, как тут же:

— К бою!

На подходе третья волна. Люди устали, но темп огня не снижается. Несколько бомбардировщиков прорываются к городу, на этот раз они идут к переправам через Воронеж. Г-г-г-гах! Г-г-г-гах! Г-г-г-гах! Г-г-г-гах!